Жить творчески и созидать настоящее можно только при достаточной степени стабильности.

Как обстояли дела с изменчивостью при Союзе?

Гении шли к власти. Достигали и упрочались. Они схожи, в важном, в преодолении пути схожего, трудностей одного порядка. Сталин, Хрущёв, Горбачев, Ельцин преодолевали сопротивление состоявшейся номенклатуры на пути к наиболее значимым номенклатурным местам. Масштабы личности очень разные, но путь их схож.

Что было дальше, что могло быть и почему было так, как было. Кто там правил? Серый кардинал Суслов?

Правил – значит не просто занимал место, не просто осуществлял ту власть, как функции, к которому обязывает занятое, захваченное долгим, кропотливым и небезопасным трудом, место. А и строить то, что необходимо для содержания сего места и всей системы, на коей сие место покоится.

Суслов любил оставаться в тени, умел и сумел. Что случилось потом?

Он не воспитал себе смену. Он дошел до конца. Он продержался столько, сколько возможно было физиологически. Но ни детей, ни из подельников, он никого не воспитал, даже если он в чем-то держал структуру государства, власти.

Власть ухудшалась, тупела, мельчала, теряла бразды. На местах брали тоже недостаточно сильные, даже для достойного удержания в своих регионах. Но кто явно, и сильно достойнее, обеспечивал лучшее? В Англии? Там было много жестокости, много ущемлений и истреблений самых кровных своих соотечественников, успокоение их на галерах, на опасных, но выставленных престижными и выгодными, предприятиях, в колонизации окраин мира.

Суслов не оставил бразды, и никто не оставил, никому, могущему удержать.

А неплохо бы.

Тот застой, что тогда был, всё равно лучше всего прочего. самого разнузданного, или даже солидного, развития. Потому что самое милое развитие не может ни в чём значимом отличаться от главных черт того застоя. Тогда можно было творить. Втихаря, сдерживаемому бешено. Но тем лучше и плодотворнее можно было творить, скрываясь от публичности, от знания о тебе, от наград. реляций. заседаний, слов и звуков, и оваций, и обсуждений с дураками.

Там было главное – упорядоченность, возможность заниматься своим, тебе представляющимся важным и интересным. Не отвлекаясь на невосполнимое, недоступное тебе, но необходимое для обеспечения хоть какой-то видимости жизни.

(Далее – святые слова)

Стабильность – великая вещь. Увы, её не обеспечишь одной любовью к стабильности.

Революции делаются не ради водоворотов, а ради стабильности. Новой стабильности, с новыми уложениями. С новой, своей, властью наверху и с порядком, стабильностью, обеспечивающим тебе, т.е. стабильно дающим нечто, представляющееся тебе нужным.

(Техническое. Вечная революция, вечное усовершенствование – по сути могут быть только более уплотнённым состоянием стабильности, с более частыми переходами от одного вида стабильности к другим. Нестабильность – враг ума. Она не поддерживает ничего, только разрушает, имеясь более, чем хаосом. Хаос есть движение, в котором мы не обнаруживаем, пока, порядка. Нестабильность есть разрушение, постоянное, пусть и с созиданием таким же беспорядочным и ненужным – т.к. не могущим употребиться. Такое положение, т.е., при котором использовать что-либо не представляется возможным. Т.к. нестабильность – это именно невозможность на одном месте что-то утвердить. Таковы смутные времена, отсутствие и порядка, и возможности в постоянно изменяющемся установить упорядоченное хоть где-то в чём-то.

Итак, нам нужна стабильность. Хоть под дураками, для чего и избираем их.

Т.е., не так всё глупо. Т.е безнадежно и бессмысленно. И дураки наверху нас, полудурков, есть необходимость. Есть та базовая часть, которая. не умея более ничего. может, всё же, своей стабильностью, в своей низости, обеспечить ту самую стабильность. при которой мы, в чём-то гении. можем творить своё.

А вот стабильность, обеспечиваемая гениями, это фигушки.

Т.к. гении, до сих пор не умели заниматься именно этой областью – построением человеческих механизмов.

Которые могли – ложь. Они только ловили часть, и никогда не видели, и потому не обеспечивали, целого. Общества и жизни в нём.

Т.ч., пока дураки. А потом видно будет. Надо хотя бы при дураках посуществовать достаточно долго, стабильно. Наработать успеть понимание общества, мира, приемы работы с ними, управления, а потом уж потихоньку сменять дураков, отправляя на более соответствующие им места.

А пока – такого нет. Нет понимания, нет людей, жаждущих такого понимания достигать.

Там слишком много всего. Это – ненаучно. Не укладывается ни в одной голове. и не вызывает научного кайфа.

Потому этим не занимаемся. Никто, кроме идиотов и прохиндеев. У них свой интерес. Им мнятся выгоды и заслуги, славные крики, почет и сладости.

Ну и пусть. Хорошо, хоть такие находятся. А то вообще никого.

Итак, надо работать.

Ладно, пусть над своим. когда над общим и главным не можем.

А к общему – подбираться по чуть-чуть. Приучая себя, не спугивая, интересоваться и тащиться с таких сложных объектов, в которых много раз на дню необходимо учитывать сотни параметров, учитывать многократно и перепроверять многократно, уточняя, меняя.

Хорошо бы на это программы поставить. Но кто же будет их делать? Муторно.