Для кого-то лучшее совпадает. Для кого-то оно может заключаться в том, что проглядывает сквозь куски, искусства, фильмов, книг.
И фильмы не самые, и книги могут быть не самые. А куски их могут трактовать самое и лучшим образом.
Как концовка Крокодила Данди (диалог на станции метро с путешествием Крокодила по рукам сограждан к любимой девушке). Как куски из песен, стихотворений. Куски, потому что все произведение не может быть столь высоко и хорошо, или не может быть все о таком хорошем, нет в жизни столь протяженного столь хорошего. Но некоторые живут ради таких кусков. И в их жизни (не только в произведениях искусства) могут быть такие куски. Иногда не без больших напрягов созданные собственниками этой жизни.
Не верящие в возможность такого, хорошего, в жизни, или не верящие в нужность такого, как главного и лучшего, и даже до - того, ради чего одного и стоит жить (и даже - ради чего все и живут, не понимая этого, но только этим, воспоминаниями о нем, держа его в глубинах себя, отсветами его живущие). Не верящие и непринимающие живут, или стараются жить, другим. Удовлетворением от достигнутого, от соответствия престижному, принятому за достойное (жизни, удовлетворения). Путем к правильной цели, правильной жизнью. По обычаям, традициям, религии, школе , мировоззрению жизненным.
Отрицают многие такое "Хорошее". За противность их взглядам и жизни. За неимение, или нехватку, с потерей, такого в своей жизни. Чаще все же за противоречие своим жизненным принципам, за отрицание их постановкой жизни в стремлении к такому, описанному как "хорошее".
Какое описанное? Назвать можно человеческим добрым, заключающимся в добрых отношениях человека к человеку, безотносительно его цвета кожи, положения в обществе, отношения к какому-либо духовному, философскому, культурному, бытовому течению, школе, мировоззрению.
Войны и прочие крутые проявления человеческой культуры, разума, добра являются следствием мировоззрений, которые ставят во главу не добро чистое, любого человека к любому человеку, а главенство добра более изощренного, сложного, выборочного. В котором добро всех к каждому не представляется реальным и нужным. Где добро надо относится не ко всем и не полностью, с мудрыми ограничениями. Где людей надо всегда делить на достойных разного, доброго отношения разного и разных других видов добра.
Имея более активную и боевую позицию, люди такого толка оказываются во главе формирований, структур, движений и течений, наиболее активно влияющих на формирование мира, на движения в нем, на формы жизни, на структуры общества.
И они лучше могут знать людей, видя не только то в человеке, что стремится к добру, но и остальное имеющееся, что добро не для всех и для многих не добро.
Так не во всем и не ко всем добрые сильнее добрых ко всему.
Только когда большая беда, много недобра властвует над миром в чистом виде и долгое время, когда не доброе к кому-то делит мир на лагеря и на большую войну между ними, когда в этой войне гибнут многие, и долгие годы, гибнет многое, и меньше становятся притягательны бытовые разные виды добра, к вещам и положению, и сталкиваются люди по одну сторону фронта, которые не должны были, по убеждениям, быть вместе, а становятся в сумятице, или - выправлению сложно искривленного, в ходе войны, люди меняются, на время, изменяются их ценности. Доброе отношение к человеку за то, что он добр, к тебе, к доброму, к тому, что не зло к остальному, становятся выше. Вот суть братства войны, добра на войне и во время войны, отношений теплых, человечных. Отметается лишнее. И возвращается, после конца войны. делят вновь мир. материальное и по духовным различиям. И вновь добро становится разным, а привилегия, приоритет делить его, определять принадлежит вновь тем, кто имеет на себя силу, желание принять роль определителей добра и всего.
Остальные им верят и идут по ним. Сами они такое не нарабатывают. И мир расходится по лагерям, школам, верам...
Циклы природы, человеческой.
Предлагается нечто иное? Засадить всех насильно в то добро, что принимается нами за высшее?
Только попытка показать, что имеем. А выбирать - только самим. Показывая, всегда смещаешь в сторону, тебе приятную, или представляющуюся верной.
Потому - желателен показ разными и разного.
Но - определение показываемого наиболее четкое, без таких мутных мест, в которых теряется суть. Без глупостей, невнятностей, столь присущим времени всеобщего говора и на сем инфопространстве. Путаница - одна из главных причин бед. Распутываться в горниле войны слишком затратно. Хорошо бы раньше. Но - еще одна причина бед, не принято делать то, к чему не припекло. Защищать то, что еще не теряется явно, и навсегда, что не отнимают еще жестко. Потом - уже поздно. А до того - рано.
Пример, не оторванный от жизни, являющийся важным не только как иллюстрация описанных тенденций.
Защищать свое место проживания, от, наиболее понятного гражданам городов, своего подъезда. До того, как прибьют кого сильно, покалечат в родном подъезде, как минимум - недалеко, в соседних (тогда надо - не одном), о защите подъезда не думают, и уж точно ничего не делают. Кодовые замки ставят после того, как достали. Объединяются для самообороны, когда угрозы жизни явны и уже вылились в нечто реальное, в какие-то утраты.
Переходить на уровень защиты шире пределов подъезда - когда подступит к горлу. Пока рак не свистнет, гром не грянет (не гром, конечно, пока крыша над головой не загорится). Потому всякая техника безопасности нуждается в насильственном внедрении.
Потому до последнего не объединяются, не готовятся, не сопротивляются, вроде явно нависающей угрозе, но не представляется умным готовиться к ненаступившему. К празднику наступающему - да. К беде - то ли трус, паникер, сумасшедший. То ли - непонятно что. выгоду свою ищущий в таких делах (что не исключено в мире выгоды никогда).
И готовятся, и побеждают, обязательно - на первых порах, часто, действительно, психи. Параноики, с манией преследования. Кто-то уже предупреждает, что лучше быть параноиком. Лучше вовремя испугаться. Или даже заранее.
А подставлять себя и своих детей, неподготовленными к бедам.. Сейчас это модно. Повсеместно. И аварии и прочие катаклизмы налицо. И никто сильно не боится. Смелые. Пока не грянет. Тогда многие такие смелые в штаны делают и истерически вопят о спасении. Но если спасутся, отлежатся, вновь смелые.
Готовится и лень, и страшно. заранее видеть угрозу. Жить с ней. Представлять ее часто, т.е. умирая по многу раз вместо одного (трус умирает много раз, представляя смерть, в трусости своей). Смелым может быть тот, кто не боится множество раз представлять смерть, не боясь при этом множество раз, а нарабатывая защиту, подготовку от смерти.
Вот еще причина по которой не готовятся. Смелые. Закрывать глаза на страшное. Научатся закрывать, и гордятся, и живут в радости, без страха, пока не грянет. такое неожиданное для них.
Идиотизм современного момента. В истории такие моменты были. Кануны больших бед. Так закрывали глаза, что давали нарасти большим неприятностям, разрастись несуразностям и угрозам.