Все, что было хорошего - это все тоска по слабости, по слабости удержать хорошее в жизни.
И жить вспоминаниями этого ушедшего и продолжающего все более уходить, исчезать из жизни.
И когда не виделось, что оно исчезает, когда принималось как живущее не в исчезновении, тоски могло не быть. Но такое было давно. И очень давно уже все сопровождается тоской. По уходящему лучшему. Остается пустое. Держащееся на возможности такого в жизни, пусть ненужного, глупого, недоброго, но не требующего того, чего нет. Силы. Удерживать.
Вот и все.
Силы держать хорошее не будет.
Жить тем, что есть, нет смысла и желания.
Из упрямства, нежелания сдаваться, непредставления сильным покончить со всем, можно тянуть долго то, что не представляет никакого смысла, ни радости, ни малейшего желания жить им.
И все может вернуться. Т.е. найтись, народиться силы. И с ними возможность иметь в жизни нужное. (Были такие эпохи, падений и слабости, и переходили в более сильные и насыщенные непустым.)
Но помимо нас такое случается. Что противно.
Общим движением, общим нежеланием жить таким, повертается к чему-то более непустому. От безысходности настоящего, от ненужности всего в нем. От невозможности тем, что есть, хоть как-то что-то иметь, хоть самое малое, уже не для души, для тела.
Но такое, от полной безысходности во мраке и неимения ничего и для тела - так слабо, от такой слабости только повернуть к лучшему - не достойно такое.
Почему нельзя повернуть к лучшему раньше, от неприятия жизни духовно малым, недостаточным?
Недостаточно духовно требовательны мы. Многие из нас. Все. В степени большой. Достаточной для прозябания.
Не понимают ничего большинство, не видят желанным большее. Удовлетворяются все более мелким.
Они не виноваты. Это - их.
Мы не можем. Кому мало что есть, но кто мал для добычи большего.