Маленькие неразумные дети хотят тепла и ласки, чистых, неразбавленных пряностями себялюбия, стяжательства и злобы. Подрастая, впитывают от среды более правильные ориентиры, меняют структуру на более жизнеспособную. >>

Держи руку на пульсе и лови момент. Конъюнктура, адаптация или умение бороться в среде за свое. Называй как хочешь. Но достигай, черт тебя побери. А то только жалко на тебя смотреть, не засти этим, не переводи считанные мгновения (отпущенные, ясное дело, на кайф) на сострадание. Анализ сравнительных характеристик Кюхельбекера, Гумилева и Цветаевой и их антиподов-продолжателей нашего времени Акунина, Улицкой, Лениной отложим на после смерти, когда времени будет вагон. А пока попытаемся ухватить что-то свое, неповторимое, насыщающее даже более, чем приколы из классики прошлого и настоящего, т.е. прожить жизнь, а не только запахами из чужих флаконов. >>

И не такие бывают. Не так трагически хороши, не годящи и плохи местами. (Все, в разной степени, таковы. Кроме некоторых. У которых такое мало, до незамечания, или спрятано надежно.) И он уж не так трагически. Так не годится. Тяжело слишком. А присниться - присниться может всякое. И как очень хорошее. Волшебно, добро, сказочно. Мило и хорошо. Как не надо ничего. Только это и навсегда и без всякого другого, без добавок и отскоков малейших. Заполняя всё. >>

Девушки и сейчас могут видеться разные. Посмотришь на руку, видишь, что не для секса. Не нужно это (для такой, какой мерещится). И были такие, что это не нужно было. Как культурной женщине туда что-то засовывать и радоваться? Как наибольшему и единственно для неё годному? Не для того люди делались. Но, времена те ушли. И сейчас такое можно понять, только случайно увидев не то (что есть). Обмануться, то есть. Или нет. Но частично. Всё равно, по прошествии времени, то, что без сексу хорошо, выветрится, без опоры, а оставшееся только на пожрать с кайфом, трёп ненавязный и пиханье. Каждому своё. И с малым песиком или котенком >>

Вы всё слишком правильно поняли. Если так понимать, то ни до чего хорошего не доживёшь. Всегда один останешься. Т.е. проще нужно, и непритязательнее. Прощать, угоманиваться, смиряться, удовлетворяться наличным. И люди потянутся, и деньги. И будет приветствие и довольство. А так - только одинокое чваньканье и потреблядство, себя самого со всеми вытекающими. Сквалыжный характер. Поползновения в высшее с падениями во мрак, и как Достоевский, Циолковский и Чехов со прочими завещали, выдавливая то раба по капле, то жидов тоннами, то дрянь, то человечье, додавишься до полной сдавленности, когда и на рожу твою смотреть будет жалко и страшно. Такими давленниками полон белый свет по части интеллигенции. И ничего в этих мучениках нет. Ни хорошего, ни светлого, ни даже плохого, кроме дрязг и неудобств домашним. А можно и до монстра допрыгаться и людей начать кушать всерьез. От неудовлетворенности, собой и всем. >>

Не слышишь долго старого доброго, думаешь, что в тебе оно есть. А его, оказывается, нет. Услышишь невзначай (не когда затошнит, а совсем), и увидишь, что чуждо оно тебе, что выводит на забытое и с тобой уже не бывающее. Что ушёл ты уже совсем в лучшее новое, и всякие страдания, тайны, любви и переживания - не для тебя, тебе неинтересны, непонятны и раздражают излишней откровенностью и пустотой. Так хоть Визбора, хоть Кукина услышь, и поймешь, что, может, раньше был ты и лучше, но сейчас совсем уж другой на высшем уровне. Т.ч., слушайте люди свое, что счас вам довелось. А не то, по словам поэта, сядете на круглое место и в старые места, в которые не след (Петрусь Бровка ваял, про никогда не возвращайтесь, а Никитины извращали?). >>