Потный вал вдохновения не оставлял его ни на мгновение и заставлял изнемогать под фиксированием наносимого материала.
Писатель - не мыслитель.
Он может описывать, живо, убедительно, интересно. Набредать и на интересные мысли. Но не обязан верно оценивать и не путать высокое с низким (даже, - что есть художественный вкус), а тем более - глупое с умным.
Писатель - талант. Описательского свойства. Воссоздания действительности, отображения ее.
Мыслитель же может (ясно видно - мыслитель в технике) измышлять большое, но не уметь передать его словами. Добро, если хоть на каком языке, чертежей, схем, может передать.
Мыслители часто беспомощны в изложении измышляемого, даже мыслители в области умозрительных построений. В лучшем случае их творчество понятно очень немногим, врубающимся в их понятийный ряд и в необходимые пробелы в нем.
В иных случаях необходимы трактователи. Популяризаторы, редакторы.
Мышление, создавая свои формы, не всегда имеет в арсенале средства выражения этих форм. Такие личности (с такими свойствами) предъявляют ими созданное то в формах, понимаемыми не всеми, то - с посредством тех, кто облекает в доступные формы создаваемое описываемыми типажами.
К чему это все?
Ко многому. Ко всему, что связано с мышлением и выражением, с формами выражения. К претензиям, в т.ч. к творцам одних форм по поводу их слабости в переводе на иные формы.
И важно - к ошибкам принятия как нормы, и высокого, форм, выдаваемых мыслителем одного рода в такого формах рода, в которых он выразить себя достаточно полно не умеет.
Писатели, к примеру, пытающиеся мыслить, часто приходили к совершенно неубедительным, как с художественной, так и с логической стороны, картинам. Подгоняя действие повествования под заранее ими определенные, как верные, принципы, выписывали фигуры нереальные, скучные и тошные. При том, эти же фигуры в других частях сего же повествования бывали живы, естественны и интересны. А в эпизодах, где автор тщился придать сим фигурам, и действию с ними, определенный характер, подтверждающий какие-либо измышления автора, фигуры, в лучшем случае, превращались в схемы, в худшем - в маразм.
У Достоевского такое в Карамазовых. Диалоги братьев разнятся по уровню достоверности, художественного мастерства и логического соответствия норме многократно.
Толстой позволял себе омертвлять "Войну и мир" рассуждениями не столь пространными, сколь беспочвенными и бессвязными (обоснования действий персонажей, Пьера, Болконского, Бонапарта, и вскрытие оснований событий исторического значения).
Гонка на столь уважаемые персоны обоснована пониманием, что если они столь податливы в таких ситуациях, то не могут вовсе быть застрахованы от такого и все прочие властители дум. Дум - много без мышления, а больше поглощения произведений именно искусства. Которые будить думы могут, но нести их не обязаны.
Явления в природе, в нашей жизни, не отягощенные собственными мыслительными аппаратами, побуждают нас, однако, нечто о них соображать и строить умозаключения.
Итак - разделение на думающих и описывающих, как и прочие разделения по специфическим областям труда, творчества и всего, есть.
Универсалы., умеющие одновременно описывать, мыслить и еще чего, всегда были редкостью и никогда не эталоном.