F. V. удивляет богач, высказывающийся за коммунизм. Он находит это смешным. Не может от этого опомниться.
Меня же гораздо больше удивляет тот богач, который объявляет себя христианином, т. е. последователем того, кто утверждал, что ни один богач не может быть его сторонником, и кто ответил богатому юноше, спросившему у него, как ему жить: "Продай все достояние твое, а деньги раздай неимущим". Юноша, как сказано в Евангелии, возвратился в глубокой печали, ибо обладал большим состоянием. Ведь и коммунизм и христианство проповедуют разбогачивание. Но в то время как коммунизм стремится отнять у богача его привилегии, христианство предлагает ему самому от них отрешиться. Если он этого еще не сделал, так чего же он ждет? А пока не сделал, как он смеет считать себя христианином?
(*)
Не надо трактовать Христа, вульгаризируя.
Если богатые раздадут имущество, оно распылится по ветру и никого не накормит и не поведет общество в развитии. Умеющий приобретать богатство, умеющий создавать структуры жизнеобеспечения, не должен раздавать обретенное им в труде тем, кто не умеет, и часто не желает, приумножать, украшать, преображать. Упрощения - путь, прежде всего, простой. Не требующий усилий, знаний, которые обретаются, также, с большими усилиями (если не упрощенные знания). И за упрощающими любят идти. Но ни к чему жизненному не приходят. Жизнь сложнее упрощенных схем для тех, кому лень мыслить и трудиться.
Пока не создал богатство - как можно считать себя понимающим его сущность?
Ненависть к богатым есть порождение завистливых, глупых, ленивых и обманутых )перечисленными).
Существование нечестных богатых, добра, нажитого за счет обмана (и использования людей, их труда - с возмещением несоразмерно их вложению), не отменяет богатство как добро, к которому нужно стремиться. Не ради обладания им, сознания, что ты богат, и потребления неумеренного, в т.ч. потребления людей в использовании их. Богатство дает возможность жить лучше, чище, красивее.
Итак - от морали зависит.
[И бедность - не порок, но нищета - порок. (по А. Островскому, а уж затем по Достоевскому) От порочной, нежизненной структуры как становящихся нищими, так и мира, в котором есть нищета, можно понять порочность нищеты.[
Неверное, недоброе, всегда при этом обильно уснащенное ложью, злонамеренно (стараясь удержать выгодное для себя положение, или захватить такое над людьми) или по глупости впадающее в серьезные расхождения с реальностью добрыми истинами (на каковых основах возможна жизнь добрая, без злобы и злых дел меж людьми) есть единственная причина всего зла и бед на земле.
И о церкви. Которую далее бичует, с удовольствием до остервенения, автор, тоже нужно сказать. Как и всякое богатство (церковь - богатство духовное, дающее силу духа, силы трудиться, и - имеющее авторитет у людей и тем дающее власть над ними) церковь может использоваться во зло, и как со всяким богатством - от морали людей зависит ее использование.
Мораль есть основа наших дел и всего в нас.
Зависимость нас от "экономических законов", от среды есть зависимость именно нашей морали, ее изменения во взаимодействии со всем в мире. И можно оставаться, и даже возрастать, человеком высокоморальным в любых условиях, и становиться низким в самых благоприятных.
Приведение людей к низкой морали представляется выгодным некоторым типам личностей, видящих радость и цель в жизни от владения вещами, в как можно большем количестве. Такие, часто очень активные, деятели успевают привести многих к состоянию низкому. Они получают выгоды, стравливая запутавшихся, изнуренных страстями и озлобленных людей между собой, используют их простые, понятные властолюбцам страсти, и правят и имеют богатство для услаждения своих страстей. Они и погибают вместе с миром, который таким образом порождают. И это и есть - жить во зле и идти путем зла.
Но такие люди не знают иных путей и не верят в существование их.
Улучшение экономических условий, к каковому призывают "реально", не "утопично", мыслящие, может предоставлять людям лучшие условия для их морального совершенствования, но только в том случае, если эти условия предоставляются моральным путем и приводят к моральным формам жизни.
Да, так все просто. Мораль - и более ничего. Набор добрых правил и отрицание злых.
Но проведение такого доброго пути в жизнь очень непросто, сталкиваясь с "силами зла", с людьми, не верящими в пути добра и посвящающими себя жизни во зле.
Трудности "покорения природы", добытия благ от нее, обеспечения себя материальным никогда не могли быть столь тяжелы, как борьба с себе подобными и со злом в них и в себе.
В последние несколько сотен лет, и уж очень явно (для тех, кто умеет видеть реальность) за последние 30 лет, обеспечение материальным вовсе не представляет труда. Т.е. не представляет по возможностям человека, но не по тем условиям, которые создает человек себе подобным.
Труд в наше время может сократиться до нескольких часов в день. Обеспечение всем необходимым требует, с современными технологиями, очень малых затрат от человека.
Но большая часть ресурсов, природных, технических, технологических и человеческих тратится на производство массы не предметов потребления - а товаров, имеющих целью не удовлетворение человеческих нужд, а борьбу за непотопление в мире (товарном), где главной и единственной составляющей люди сделали борьбу с себе подобными.
Товаров производится много больше, по количеству, однородных, чем необходимо для потребления, склады переполняются, товары залеживаются, спешно производятся новые. Остановиться нельзя, по закону созданной системы остановившийся проиграет и погибнет.
В последние 15-20 лет человечество может полностью перейти на чистые источники энергии, волновые и ветровые. Полностью обеспечивать себя продуктами питания совершенно без применения вредных технологий производства. Также может обеспечить себя не вредными тканями, предметами быта. Расселиться в правильно устроенных жилищах, окультурив огромные территории.
Вместо этого губятся территории, в т.ч. сельхозугодья и места проживания людей. Вредные для проживания многоэтажные бетонные здания простаивают пустыми, люди селятся в картонных коробках и сверх скученно.
Ко всему такому "порядку" привыкли и никто не может всерьез удивиться несоответствию возможностей, которые не умеют видеть, и условий, которые представляются естественными и единственно возможными.
Выхода из этой ситуации в русле развития современного устройства общества быть не может. Это общество развивается, поедая (точнее - переводя в мусор, уничтожающий всю среду) ресурсы планеты, и человеческие в т.ч., приводя все в запустение и непригодное состояние (людей также, и духовно и физиологически).
Как быть?
Переделывать сознание тех, кто не знает, и по своей занятости борьбой за существование по правилам существующей системы, не может узнать иной реальности, иных возможностей - менять их сознание возможности нет.
Большинство остальных людей не имеют активной жизненной позиции, в т.ч. в познании реальности, пребывая в состоянии специализированных устройств при добывании средств для жизни, и в состоянии отдыха (свободного от любых серьезных занятий) во время, свободное от усилий по обеспечению жизни. В это время, отдыха, такие люди не склонны заниматься ничем серьезным, тем более - таким сложным трудоемким процессом, как познание, очень нового, созданием нового знания, нового своего сознания и состояния. Переделкой себя, своего понимания мира и своей роли в нем.
Как быть?
Вот только, если найдутся те, кто и склонен и имеет возможность эффективно заняться изменением своего сознания и своих методов в жизни по пути использования возможностей сегодняшнего дня для развития всего на планете во благо, тогда такие личности могут иметь шанс на спасение существующих в данных момент на планете форм жизни.
Но церковь разрешила истолковывать столь ясные, не допускающие кривотолков слова Христа, составляющие основу его учения и красной нитью проходящие через все Евангелие, таким образом, чтобы ей самой можно было вступить в сделку с богачами, с тем, что Христос называет маммоной. Этим-то церковь себя и погубила. Впрочем, протестантство допустило ту же ошибку; оно уже не довольствуется сделкой, оно рассматривает богатство не как препятствие для входа в царство божие, а наоборот -- как господне благословение; оказывается: чем богаче банк, тем большим покровительством пользуется он у господа.
От церкви зависело помешать коммунизму: впитать, всосать в себя все лучшее от него, как это она умела, и сделать его таким образом ненужным. Это надо было сделать раньше. Теперь -- не сделаешь. Слишком поздно. Слишком поздно! Партия проиграна... Ибо ничто так не враждебно учению Христа, как капитализм; кажется, сам папа отдает себе в этом отчет. Но церковь так тесно сплелась с худшими силами мира, с самыми, по существу своему, антихристианскими (я имею в виду такие силы, которым ученье Христа наиболее враждебно, -- капитализм, национализм, империализм, армия), что теперь уже невозможно избавиться от этих гнусных сил, не свалив одним ударом и религию.
Но нельзя считать Христа ответственным за банкротство христианства; ни тем более, за то, что так называемые христианские народы убивают друг друга. Он отдает карты в руки коммунизма.
Да, именно причины сентиментального порядка вынудили меня искать точку примирения, возможного союза христианства с коммунизмом. Но я, увы, слишком хорошо вижу, как и почему христианство и капитализм заключили союз, и ту выгоду, что капитализм может получить от религии, которая учит того, кого общество бьет в правую щеку, подставить левую; которая одурачивает угнетенного и баюкает его надеждой на загробный мир, перемещает "награду" в план мистический. Угнетателям же оставляет торжество, убеждая в то же время угнетенных, что торжество это лишь кажущееся. Как же ему не воспользоваться католицизмом, зная слова Христа: "Блаженны плачущие", и как "плачущим" не подчиниться, если они верят, что "последние будут первыми"? Их есть царство небесное: собственники отдают им его, ибо решено, что плачущие отдают собственникам царство земное. Итак, все к лучшему, жаловаться некому и не на что. Христос остается на стороне бедняков -- это ясно; богач отдает им его задаром. Бедняк и за это скажет спасибо, он знает, что он избрал "благую" участь.
Конечно, не к тому стремился Христос. В его время социальный вопрос и не мог быть поставлен. Отвечая на каверзный вопрос, он сказал: "Воздайте кесарево кесарю"... Кесарю уже столько воздавали, что теперь все -- его. Но бедняк знал, что за все, что он потерял в этом мире, потом ему воздастся сторицей. Более ловкой сделки нельзя себе представить!
Богач находит еще средство залучить к себе Христа, помириться с ним, хвастаясь своим "милосердием". Ведь он все-таки добрый; он надеется, что таким путем, нимало не лишаясь своих привилегий на земле, он и после смерти получит лакомый кусочек.
"Больше радости давать, чем получать". Чорт возьми!.. Это-то и есть самое отвратительное. Одно из худших страданий и унижений нищеты, отнюдь не лишенной чувства любви, -- "всегда получать и никогда не давать".
Даже из этих слов Христа (приведенных Павлом -- Деяния, XX, 35) капитализм извлекает выгоду, доставляя одним богачам прекрасную, благородную радость милосердия, открывающую им к тому же двери рая.
В тот же день, когда церковь извратила, обошла такие ясные слова Христа: "Продай все достояние твое, а деньги раздай неимущим", она сильно испортила себе игру. Войдя в соглашение с тем, что Евангелие называет маммоной и что есть, в сущности, самый дух капитализма, она сразу обнаружила слабость христианства. И опять виноват здесь не Христос; эта слабость не могла бы обнаружиться, не была бы слабостью, если бы его, Христово, учение было полностью проведено в жизнь; т. е. если бы церковь не пыталась истолковать слова Христа, а просто осуществила бы их на деле. Поэтому можно сказать, что коммунизм вырос из предательской деятельности христианства и что в существовании коммунизма не было бы смысла, если бы не обанкротилось христианство. Эта ранее не замеченная слабость заключается в том, что христианство (конечно -- косвенно, невольно, но ощутимо) играло на-руку капитализму*; так что в прямых интересах капиталистов было покровительствовать христианской религии и даже, как ни парадоксально это покажется, объявить себя христианами.
_______________
* Как оно играло на-руку феодальному строю. (Прим. автора.) _______________
Большинство католиков, убежденных христиан (я знаю таких, и притом -- замечательных), не видят всего этого; не могут видеть. Они живут восторженной мечтой о христианстве, каким оно должно быть, каким они хотели бы его видеть, и которого нет.
-- А не поступаете ли вы так же по отношению к коммунизму? -- спрашивают они меня.
-- Между нами то большое различие, что вы в самих себе осуществляете свою религию, в то время как я один не могу осуществить коммунизм.
Христианство может, таким образом, достигать в иных душах совершенства.
Как же они могут считать его ответственным за те злоупотребления, которые совершаются под прикрытием христианства?
II
Монтерлан, конечно, прав, когда говорит (и прекрасно говорит), что молодость отвергает идею мира, не утоляющую ее жажды славы, ее потребности в энтузиазме. Коммунизм же предлагает войну войне, требующую от нас большей доблести и большего героизма, чем сама война. Последняя, действительно, требовала от нас только слепого подчинения.
Будущая гнусная война, которую нас заставляют предугадывать, не допустит героизма; таким образом, и этот ее последний атрибут, ее чары, которыми она завлекает самую благородную нашу молодежь, будут у нее отняты.
Новое понятие благородства, новые формы святости, преданности, героизма (а совсем не новые удобства, о которых вы говорите) -- вот что нам нужно.
(*)
Увы. Заблуждение. Увы, потому что ведет заблуждение по пути, все далее уходящему от истины, от добра, всего хорошего и далее - до ухода от всего реального, живого, от жизни. В упрощенный мир примитивных пустых форм, в котором единственное плодотворное занятие - убеждение себя в достаточности этих форм для жизни, для удовлетворения себя и даже для счастья. Таким становится, очень похоже стал, мир.
Не формы нужны новые нужных вещей, а понимание - и не новое - понимание того, во что мы влипли, во что вошли. Вместо вечных, как глупо это ни звучит форм доброго.
Этого не понимают лишь по глупому недоразумению, по глубокому незнанию человеческой природы и ее скрытых побуждений. Вы же ей, напротив, предлагаете застойный уют наследства, который вы только и стараетесь сохранить*.
_______________/
* Еще в 1920 году я писал: "Баррес, Баррес! Неужели вы не понимаете, что не уюта нам нужно (я имею в виду духовный уют), а героизма?" (Прим. автора.) _______________
"На пятьдесят процентов -- иллюзий", -- говорят они, когда речь идет о доверии к СССР... Как будто они могут сказать иначе о всякой любви, о всякой вере! Как будто не на этой же самой иллюзии спекулируете вы, когда ведете людей на войну и которую вы подтверждаете, когда дело зайдет об отечестве. Бросьте! Именно эта иллюзия поведет за собой все остальное, она-то и превратит мечту в действительность.
...Меня возмущают еще те, кто говорит: "Рабочие или крестьяне, словом чернь, совсем неинтересны". И даже прибавляют, что если бы только я знал ее лучше, я был бы того же мнения. Не думаю. Ибо вы оседлали класс трудящихся, страдающий, угнетенный, и на спине его устраиваете собственное благополучие! Не понимать, вы же сами довели, заставили его быть таким, каков он теперь, вот это мне кажется чудовищным. Сами же его одурачили, унизили, очернили, а теперь имеете наглость говорить: смотрите, какой он грязный!.. Дайте ему очиститься, воспитаться, образоваться, расцвести на солнце, а тогда говорите, чем он может стать, -- вот что мне важно. Но как раз этого-то вы и боитесь. Ведь вы прекрасно знаете, что его "унижение" ему навязано. Позвольте им только выпрямиться, -- тем, кого вы согнули ( да разве от вас когда-нибудь дождешься такого позволения!), тогда увидим, чего они стоят. Конечно, неравенство среди людей останется всегда: было бы глупо и опасно это отрицать; но "превосходство", основанное на деньгах или на происхождении, не имеет ничего общего с истинной ценностью. Что меня восхищает в СССР, так это равенство возможностей, равенство шансов и уничтожение отвратительной формулы: "В поте лица своего будешь добывать мой хлеб".
III
Вы говорите: советский режим стесняет человека, давит его, противодействует его инстинктам. О каком "человеке" вы говорите? О каких инстинктах?.. Пример старших, руководство со стороны родителей, воспитание и образование в раннем детстве, затем, позднее, спектакли и книги, -- все для того, чтобы создать человека, сформировать его и приспособить к той общественной системе, которую мы поносим. Нет, чорт возьми! этого человека вновь не переделать. Надо изменить самую природу человеческую. Вы сделали из человека собственника, возвышающегося над остальными, занятого только тем, чтобы удержать возможно больше материальных благ или денег. Никакого сомнения в том, что если бы с раннего детства лишить его возможности иметь собственность, большую, чем у других, если бы он не видел вокруг себя примера исключительного права собственности, захвата, -- его удовольствия, желания, стремления приспособились бы к новому порядку вещей. Никакого сомнения в том, что русский ребенок, воспитанный по-новому и растущий в атмосфере нового общества, не будет заражен, не сможет заразиться духом кулака или рантье. Вы все это прекрасно знаете; знаете, что то, чему вы учите детей, формирует их для жизни; что от этого первого отпечатка не освободишься никогда, или -- с большим трудом (на это способны весьма немногие); следовательно все ваши рассуждения лживы.
(*)
Увы, вы неточны, увы, сие не первый отпечаток, а форма, которая все менее склона к переделке с годами, и даже ранее - в каком-то периоде она уже представляет непеределываемую вещь. То, во что она может изменяться - есть наборы только тех форм, в какие именно она может переходить в соответствующих условиях. Но в иные, и более благородные и счастливые формы, она перейти не может. И никогда ее носитель не сможет стать счастлив более имеющегося потолка изменений, пример наиболее частый в обществе современного мира - счастье непосредственного восприятия добра, от природы, от отношения доброго к тебе и к доброму, от всех частей природы. И от человека в том же наборе - такое вкушение недоступно представителям современной цивилизации. А последние 50 лет показали, что в соцстранах не ушли, а именно пришли к этим формам, упрощенным, с упрощенной жизнью, с удовлетворением от имения простейших наборов 2-3 вещей, которым НУЖНО радоваться и потому им радуются. Все мертво. Люди, желающие жить хорошо - по их понятиям шли к власти, делали себя властелинами, определителям жизни, пришли к власти, против тех, кто к власти не стремился и отдал свою жизнь во власть тех, кто имел к ней стремление. Людям мелким, глупым, нечестным, но целеустремленным именно к власти. Так погиб соцмир.
Вместе с экономической системой нужно переделать и самого человека; одно без другого не переделаешь.
(*)
Еще хуже. Человека надо переделывать помимо экономической системы. Экономическая - всего лишь способ производства обеспечения для жизни и может как угодно долго, если сама себя не съедает, существовать с любым моральным наполнителем внутри себя, кроме наполнителя, ее отвергающего и уничтожающего, переделывающего в то, что считает более нужным для себя. Но при иной морали система экономическая может оставаться какой угодно. Если мораль заставит своих носителей, по своей моральной сути, залезть наверх управления и поставить именно мораль общества по своему, то жизнь будет совершенно иная при любом распределении базовых богатств. Да, собственники богатств превратятся в их пользователей ради блага многих - при некоторых видах морали. Но сейчас - они являются потребителями своих богатств на разорение конкурентов, на перевод ресурсов в мусор, при посвящении большей части своей жизни и своих жизненных сил обслуживанию своего капитала в деле реализации его в мусорную погибель человечества и планеты. Но альтернативы для этих людей нет именно в силу невозможности поиметь им иную мораль. Они ее не знают, не верят в возможность ничего подобного и не имеют оснований в своей структуре и в структуре своей жизни для возможности изменения своей морали, от своих взглядов, понимания, ни на что, отличное всерьез от практикуемой ими морали. Так погибель мира неизбежна. Кроме одного варианта - кто-то со стороны, поимев счастье поиметь иную мораль, окажется с таким вариантом морали, что по ее велению придет к управлению этим миром. Переделав для этого себя в такое, что сможет придти к управлению и достаточно мощно и верно его осуществить.
Именно поэтому ни одна похвала не может быть так приятна, как обвинение Массиса, который с 1923 года бросал справедливый упрек моим книгам: "Здесь дело идет о самом понятии человека, которым мы живем".*
_______________
* Статья напечатана во II томе "Суждений", январь 1924 г. (Прим. автора.) _______________